Преподобный Никита Стифат и его полемика с латинянами

“К числу весьма ревностных полемистов против латинской Церкви принадлежит монах Никита Пекторат, писатель XI в. Он известен своим сочинением “Книга против латинян”. Главным пунктом, на котором сосредоточивает свое внимание полемист, есть вопрос о квасном хлебе, на котором совершают литургию восточные, и опресноках, на которых совершают ее западные, - вопрос, который с особенной  силой выдвинут был на вид патриархом Михаилом Керуларием. Впрочем, Никита касается и других пунктов разногласия между церковью Латинской и Греческой, но не новых, таких, из-за которых происходила литературная борьба между Востоком и Западом еще в IX в. Сочинение Никиты не отличается особенными достоинствами. Автор не достаточно умен, не достаточно учен. Его доводы, основанные на изучении Св.Писания, слабы; его доказательства, заимствованные из церковных писателей, бедны. Но эти недостатки зависели не от того, что предметы, какие он взялся защищать, не имели под собой твердой опоры, но от того, что автор не имел столько сведений, чтобы крепко стоять за интересы своего дела. Там, где автор для защиты своего дела приводит рассудочные доказательства, видно, что он беден мыслью, не умеет обращаться с нею. Язык сочинения вял, неестественнен.” (31, стр.160)

“В сочинении “Против латинян” у Никиты по вопросу о хлебе квасном и опресночном высказываются следующие главные мысли: прежде всего хлеб квасный указывает лучше, чем опресноки, на тело Господне, какое мы снедаем в таинстве Евхаристии: “Кто употребляет азимы, - говорит Никита, - тот под законом, и ест от трапезы еврейской, а не от живой трапезы Господа; мы же едим трапезу вышесущественную, почему и хлеб научены есть вышесущественный. Но что иное вышесущественно, как не то, что нам сосоущественно? Сосущественно же нам тело Господне, поскольку оно подобно нам; Слово Божие облеклось в плоть одушевленною сущностью нашей телесности; поэтому вы не сосущественный с нами едите хлеб, когда употребляете опресноки. Ибо опресноки не одушевлены, как показывает сама природа вещи. Когда же закваска положена в муку, то мукам становится тождественною с самою собой вследствие закваски, как бы от оживляющей силы; закваска согревает массу и делает ее столько же подвижною, сколько и живою”. “Заметьте, что опресноках нет никакой оживляющей силы, они мертвы. В хлебе, т.е. теле Христовом , когда мы достойно вкушаем его , нам представляются три оживотворяющие элемента: дух, вода и кровь, почему и Иоанн говорит: “трие суть свидетельствующие: дух, вода и кровь, и сии три воедино суть”, т. е. в теле Господнем. Все это ясно открылось во время распятия Господня: вода и кровь истекли из прободенного ребра Его, Дух же Святый Животворящий, когда тело Христа было прободено, оставался в обожествленной плоти Его. Поэтому когда мы едим хлеб, т.е. тело Господа, мы пьем живую и теплейшую кровь Его вместе с водою, которая излилась от ребра Его, причем исполняемся Духом Святым.” “Ваши же опресноки никаким образом не могут иметь отношения к указанному изречению апостола Иоанна: для чего приемлете, спросим вас, в ваших азимах воду, муку и огонь? В честь тела Господня? Но Иоанн не говорит : “трие суть свидетельствующие: вода, мука и огонь”, но что? Дух, вода и кровь и сии три воедино суть. Не могут ваши три элемента иметь отношения и к Троице, ибо Евхаристия совершается в воспоминание страдания Господа, а страдал один Сын Божий, а не вся Троица”. Никита далее убеждает не соблазняться тем, что выражение “квасной хлеб”, апостол, по-видимому, употребляет в одном послании в худом смысле. “Разве апостол говорит о том, что Евхаристию нужно совершать на опресноках, а не на хлебе квасном? Ничуть. Некоторые в Коринфе из приверженности к старому пренебрежительно относились ко всему новому; апостол желал отстранить их от приверженности к старому злу, и для того, чтобы яснее показать как, по-видимому, иногда и неважное дело ведет к важным последствиям, пользуется сравнением закваски”. В противоположность Гумберту, который хотел доказать, что Христос совершил Пасху новозаветную на опресноках, Никита раскрывает мысль, что, напротив, Христос совершил оную на хлебе квасном. “Христос, -говорит он, - совершил новую Пасху в четверг вечером в тринадцатую луну, а в это время не употреблялись еще опресноки, и не было запрещения квасного хлеба. По закону, опресноки нужно было есть с пятнадцатой луны; в четырнадцатую луну закалался агнец, и с пятнадцатой луны начинался праздник Пасхи; пятнадцатый день называется первым опресночным днем и субботой. Таким образом, не было опресноков в четверг, потому что была 13-я луна. В пятнадцатую луну установлено было праздновать праздник опресноков, а агнца повелено было закалать в 14-й день вечером, в каковый день и заклан Агнец Божий, Христос. Если же Христос заклан и распят в 14-й день в пятницу, а с субботы начинался праздник опресноков, каким образом Он мог вкушать опресноки?” (31,стр.276-278)

“Гумберт в своем “Ответе на книгу Никиты” ограничивается большею частью очень короткими замечаниями на рассуждения Никиты о хлебе квасном и опресночном: за подробностями он отсылает читателя к своей книге “Против греков”. Сущность ответов Гумберта на книгу Никиты по данному вопросу может быть передана в следующих чертах. Гумберт не входит в разбор суждений его о сосущественном и вышесущественном в отношенн к Евхаристии, суждений, нужно сознаться, темных и запутанных, и ограничивается по поводу их лишь замечанием: “все, что ты говоришь о сосущественном и вышесущественном - все это пустяки”. Гумберт останавливает свое внимание на толковании Никитою изречения Иоанна: “трие суть свидетельствующие...” и говорит: “Твое толкование извращено, когда ты относишь слова: “трие” и проч. К хлебу трапезы Господней; апостол относит эти слова к крещению, совершаемому во Христа. Ибо в крещении некоторым образом три элемента, хотя крещение и едино; именно: Дух освящает, вода омывает, кровь (Христа) искупляет. Если какого-либо из сих элементов нет, нет и крещения.” Гумберт решительно отказывается принять эти слова евангелиста относящимися, как думает Никита,  к плоти Господней распятой. “ Это богохульство, если ты утверждаешь, что во время страдания и распятия Господа, когда истекала из ребра Его вода и кровь, Дух Святый оставался в обожествленном теле Его. Если бы это действительно так было, то Христос не умирал. А если не умирал, то невоскресал. Что говорит Евангелие об этом? К Иисусу пришли воины, увидели, что он уже мертв, а потому не сокрушили Его голеней, но один из воинов копьем ребра Его прободе, и вот истекла кровь и вода, через которые образовалась Церковь, подобно тому, как из ребра Адама спящего создана Ева. И на каком основании ты кровь Его считаешь теплою, когда она истекала при настоящем случае? Кровь была, естественно, уже не теплая, потому что тело уже умерло и похолодело. Если же Христос согрел ее каким-либо образом, почему евангелисты умолчали о таком чуде и таинстве?” само собой разумеется, Гумберт не мог согласиться с мнением Никиты, что Христос совершил Евхаристию на хлебе квасном ранее праздника опресноков. Он отказывается спорить с Никитой касательно его счисления лунных дней, замечая, что этот счет одни производят так, другие иначе. Но говорит он: “Если, как ты уверяешь, Христос совершил пасху в 13-й день и притом с квасным хлебом, то Он в двух отношениях виновен: Пасху совершил не в свое время и ел неположенные в оную квасные хлебы, почему справедливо наказан. И смерть Его не приносит пользы нам, ибо Он умер не за наши, а за свои грехи”. (31,стр.278-279)

“Другой упрек касательно образа препровождения четыредесятницы делает Западной церкви Никита Пекторат. Он находит незаконным, что Западная церковь постом ежедневно совершает полную литургию. Никита говорит: “На каком основании во все дни поста Четыредесятницы, а не в субботу и воскресенье только, совершаете вы полную литургию? Откуда заимствовали такой обычай? От какого учителя приняли? От апостолов? Ничуть. Апостолы оставили такое правило: “ Если какой епископ, пресвитер или диакон, чтец или певец не постится в продолжение св.Четыредесятницы, да низвергается за исключением случая болезни”[1]. Совершая же полную Евхаристию в третий час (9-й) дня, каким образом можете соблюдать пост, как положено, до девятого (3-го) часа. Вы разрешаете себя от поста во время совершения литургии, но этого не следует быть”. Затем Никита приводит подобного же содержания правило (19-ое[2]) собора Гангрского, и правила (51-ое[3], 49-ое[4]) собора Лаодикийского. Правила этого последнего гласили: “Не должно в Четыредесятницу совершать празднеств мученикам, но совершать воспоминание сих святых по субботам и воскресеньям”. “Не подобает совершать Евхаристию в Четыредесятницу, за исключением дня субботнего и воскресного”. Потом Никита приводит еще 52-ое[5] правило собора Трулльского, которым высказывается то же, что и последним из приведенных правил собора Лаодикийского. Опираясь на эти правила, Никита говорит: “Приемля это, мы в дни субботние и воскресные в третий час (9-й), в который и Дух Святый сошел на апостолов, совершаем Евхаристию; в эти же дни мы освящаем божественные дары, которыми и довольствуемся в продолжение недели. В остальные же дни недели до девятого (3-го)часа не совершается никакого служения, потом священники с диаконами, войдя, совершают каждение. После чтения из пророков переносятся св.дары на алтарь; затем, говоря преданные нам от Господа слова, мы возносим прежде освященный хлеб и приобщаемся тела и крови Господней. Питаемся же постом зеленью и овощами, и кому угодно, пьют теплую воду. Вы же, напротив, совершая ежедневно Евхарисию в третий (9-й) час дня, являетесь нарушителями канонов”.

            Представим Гумбертов ответ на полемику Никиты. Не говоря о других свидетельствах, приводимых Никитою, Гумберт с решительностью высказывается против его аргументов, заимствуемых из правил Трулльского собора. “Правила, которые вы против нас выставляете во имя авторитета VI Вселенского собора, мы совершенно отвергаем, потому что апостольская кафедра Римская никогда не принимала их, никогда не сохраняла”[6]. Гумберт вооружается против мнения Никиты, что, совершая Евхаристию ежедневно, латиняне тем самым нарушают пост. “Только тогда можно было бы думать, что в подобном случае нарушается пост Четыредесятницы, если, как ты делаешь это, станем допускать, что евхаристические элементы так же, как и обыкновенная пища, извергаются теми же каналами, через какие извергаются остатки и обыкновенной пищи, но знай, что утверждать это - значит быть сообщником Ария”. Приводя затем многие изречения Священного Писания, в которых говорится о безусловной важности для человека приобщения тела и крови Христовой, он замечает: “Кто вкушает хлеб Господен, тот вкушает тело Господне; кто вкушает Самого Христа, тот, без сомнения, вкушает жизнь вечную. Как же смеешь утверждать, что ядущий Неистленного растлевает пост, как будто бы дело идет о тленной пище! Никогда Христос не говорил: “Если вкушаете тело Мое и пиете кровь Мою, нарушаете пост!” Длинные рассуждения посвящает Гумберт вопросу: позволительно ли совершать неполную Евхаристию в постные дни, за исключением субботы и воскресенья, как делали христиане восточные. “Не должна быть, - говорит он, - сохраняема часть Евхаристии для других дней, не должна в продолжение пяти дней совершаться неполная Евхаристия. Ниоткуда не видно, чтобы апостолы, по совершении первой Евхаристии, по принятии тела и крови Господа, сохранили от нее что-либо на будущее время, и Деяния апостолов не показывают, чтоб когда-либо или было подобное, или заповедовалось. Лука вот что говорит: “Верующие постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба; каждый день они единодушно пребывали в храме и, преломляя хлеб, принимали по домам” (Деян. 2:42,46.). Отсюда видно, что верующие ежедневно молились и преломляли хлеб. А вы кто таковы, что осмеливаетесь говорить: “В два дни недели нужно совершать полную Евхаристию, а в остальные пять - неполную”? Сам Господь не неполное только приобщение, но полное заповедовал Своим ученикам; Он благословил хлеб, разломил и раздал; Он не благословил только и не оставил разломленного до завтрашнего дня, не разломил и не отложил в сторону, но разломленное тотчас раздал. Да и притом:  если вы прежде предложенное и прежде освященное в другой день возносите. Не выходит ли, что вы одно и то же жертвоприношение совершаете дважды?” (31,стр.285-287)

“Никита Пекторат со своей стороны также, подобно Михаилу, указывал на отступления западных от восточных в провождении дня субботнего. Он обращается к западным с такими вопросами: “Откуда вы приняли поститься в субботу? Из какого Священного Писания? Может быть, от апостолов? Нимало.” В пользу восточной практики проводить субботний день не в посте и в изобличение Западной церкви, постящейся в этот день, Никита приводит многие места из Постановлений Апостольских[7] и известное правило собора Трулльского[8]. Гумберт, опровергая Никиту по этому пункту, подвергает сомнению подлинность тех свидетельств, на которые опирается последний. “Ты свое доказательство заимствуешь из книг апокрифических, - говорит Гумберт касательно ссылок Никиты на Постановления Апостольские. - Ибо книга Климентова ( Постановления Апостольские)[9] считается между апокрифами. Отсюда мы, отбрасывая всякий апокриф, не считаем нужным слушать баснословные сказания из них, это не закон Господень.” Никита, приводя правило Трулльского собора, касательно поста в субботу, ошибочно уверял, что на этом соборе присутствовал папа Агафон. Гумберт, исправляя ошибку его, говорит: “Лжешь ты, что Агафон был председателем этого собора, на этом соборе заседали вместо него его легаты”. (31, стр.288-289)

            “Спор о браке священников снова начал с Западом не Михаил Керуларий, а Никита Пекторат. Полемист, вооружаясь против западного учения о необходимости безбрачия для священников, пишет: “Кто внушил вам запрещать браки священникам? Кто из учителей Церкви мог внушить вам подобную извращенную мысль? По вашему мнению, только тот получает рукоположение, кто не женится. Каким правилам следуете, запрещая такие браки? Вы также преступаете закон, изложенный в Апостольских Правилах, когда того, кто прежде посвящения был женатым, по посвящении разрешаете от брака”. В подтверждение своих слов Никита приводит из Постановлений Апостольских предписания, которые могли направляться против римского учения о безбрачии священников. В особенности сильно борется с этим учением Никита, приводя неподвергаемое сомнению касательно авторитетности со стороны самих латинян пятое правило апостольское: “Епископ, пресвитер или диакон да не изгонят жен своих под видом благочестия. Если же изгонят, да будут отлучены от общения церковного, а оставаясь непреклонными, да будут извержены”. С этим вместе Никита приводит неизбежное правило[10] Трулльского собора о позволительности брака для священников и низших священнослужителей. Гумберт, противопоставляя свои аргументы аргументам Никиты, в странном самообольщении утверждает, что учение о позволительности брака для священников есть учение еретика Николая, и будто все учащие, что брак таковой позволителен, суть новые еретики - николаиты. Для ознакомления читателя с этими еретиками он приводит сведения о них, заимствуемые из сочинений Епифания Кипрского; как будто бы в самом деле это необходимо. Не доверяя Постановлениям Апостольским, как сочинению апокрифическому, Гумберт, по поводу тех свидетельств Никиты из этих постановлений, какими он вооружается на латинское учение о безбрачии священников, позволяет лишь глумления: “О презренный циник, - восклицает он, - как ты не краснеешь, изблевывая подобное неприличие! По-твоему, неприлично кому-либо оставаться по рукоположению без жены? Если так, то и Павел и Варнава, и апостол Иоанн - все виноваты перед тобою”. Примечательно хитроумное толкование, какое делает Гумберт, чтобы ослабить силу пятого апостольского правила[11], которым пользуется Никита, и по которому священнослужителям запрещается изгонять из их домов своих жен. Правило это, кажется, ясно доказывает, что в очень ранее время в Церкви епископы, священники и диаконы могли быть женатыми. Но по Гумберту оно имеет совсем другой смысл: правило указывает (по нему), что запрещается епископу, пресвитеру или диакону лишать своих жен попечения о них, как по части пропитания, так и по части одежды. Читая такой комментарий Гумберта, невольно спрашиваешь себя: едва ли сам он верил своему толкованию? Вместо таких церковных узаконений, какими были Правила и Постановления Апостольские, он хочет основать свое латинское учение на таких авторитетах, как папа Иннокентий[12] и Сириций[13], свидетельства которых он и представляет в противовес свидетельствам Никиты.” (31,стр.289-290)